Книгу александра рассказова летописи страны арии 2

За счёт того и обогащались, не принося пользы никакой, лишь другим добрым людям создавая бедность и закабаляя их в рабство. Села была не под стать своим сородичам, а отличалась доброй душой, за что недолюбливали её многие в своих дальних землях, и посему нашла она приют на Мирград-Земле, где отец её вёл торги. Повстречала однажды Эдана и любовь проснулась в сердце, словно птица забила крыльями.

Дружбу водили они с ариями [1] , с соседями добрыми, и племенем асов светлым [2] , что так же обитали неподалёку Птицы железные [3] перестали летать по небушку, их место заняли колесницы огненные [4] и диковинные вещицы разные, что умельцами на Буяне мастерились, да в других местах, где надобно. По другую сторону государства обширного проживало племя народа с кожей цвета жёлтого [5]. И правителем был в нём князь по имени Эдан — потомок одного из воителей, что прежде чудом уцелел да, злобу затая, домой перебрался, в жаркой пустыне, где Аркон да Миран расправились с полчищами людей скверных.

Нежданно-негаданно, беда случилась в одной из Землюшек дальних купеческих, где отец Селы всем заправлял. Застала весть его недобрая на Мирграде. Даже не передохнув, направился к Эдану он просить подмоги.

Хранил Эдан памятку от отца, а тот от деда, множество поколений передаваемую. Был то на вид оберег, что на шею надевают, и не велено было раскрывать его, покуда не исполнится ему сорок сороков [6]. В княжестве жёлтом жили все размеренной жизнью. Во дворе, посредь хором, что высоко в горах находились, две служанки варили отвар из трав чебреца, мяты и душицы, чтобы Эдан принял купание от рук своей супруги Селы.

Голова шла кругом, затягивая постепенно сознание в состояние небывалое. Вдруг стало всё в глазах темным-темно, а через миг очнулся Эдан посреди пустыни знойной много летов тому назад, и очами своими узрел, как было всё прежде и как полегло войско, предком его собранное, и кто виной был всему увидал в один миг. Было то посланием жёлтого воина Эдо, который уцелел и, взбунтовавшись против князя Леко, низверг его, как и обещал, став правителем единовластным всего племени жёлтого.

Было то из-за того, что росли в почве каменистой и не получали сил достаточно от земли матушки да и холодом веяло в горах частенько — средь зимы могло и снегом припорошить, так что слуги уставали разгребать его.

Во Землях же урских [10] всё изменилось, и князем новым был один из потомков Агела, что прежде дал приют Духу Землюшки Малой в своём теле бренном. Был мудрым новый правитель да не признавал учение Света [11] , что в книге железной представали взору всякому её открывшему. И мудрость его переплеталась порою с жестокостью. Питал он отвращение к потомкам Морея и ко всему народу, что вышел из Мирград-Земли. В тайных помыслах своих мечтал прибрать к рукам всю Мирград-Землю и подчинить людей тамошних себе, в рабство их обратив.

Наказал мне, перед тем как уйти, летопись его продолжить. Заглянув во время прожитое, поведать людям добрым быль про предков наших — кто они есть и кем мы стали, дабы сохранить знание светлое от начала дней писанное на Мирград-Земле.

Он записал последующие события прошлого, о которых читатель может узнать из этой книги, что была восстановлена по Образам волхва мудрого Александром Рассказовым, светлым витязем. Книга сия записана живым русским языком. Чуткий Человек может проникнуть мыслью своей в Образы складные и увидеть больше, чем сказано. В живых словах языка родного Сила кроется. Изречённое слово доброе целебным является, а открытому челу и сердцу Знания даёт. Принесёт книга пользу и дитю малому, и человеку зрелому.

Долго не мог я заглянуть в прошлое, словно глыба здоровенная давила мне на грудь и не пускала, да вот давеча сон привиделся — Владимир Вещий сам передомной предстал, как есть, да слово молвил.

Да вечер тот выдался на редкость тёплым. И присев под одним из дерев, Эдан вытянул из-за пазухи висящий на небольшой цепи золотой оберег, сделанный не пойми из чего. Было то похоже на кость животного крупного, да всё ж крепка была, не горела в огне, а коли в воду бросишь, то не тонула, а плыла по поверхности, будто деревяха. Приоткрыв вещицу, взглянул князь жёлтый краем глаза внутрь и тотчас, словно молнией сразило его, сила какая неведомая охватила всё тело.

Строго-настрого наказал молчать под страхом смерти лютой. Созревал план коварный в голове у Эдана. Да всё не решался его осуществить, размышляя, как следует подготовиться.

Да коли кто недоброе замыслит — за много вёрст чуяли, и было всё спокойно. Ремесленники мастерили вещицы диковинные да не хуже тех, что на Буяне. И девицы красные и добры молодцы были в той страже, и по храбрости мало кто мог сравниться с ними. Город тот назывался Аркона, в честь основателя его. И не было там правителя единовластного. Совет семи лучших, самых храбрых, самых ловких и самых умных и душою светлых людей управлял государством.

При жизни не успел воин принести отмщение в стан врага и умер своею смертью в тепле и уюте пред очагом, но всё ж послание решил сберечь для поколений грядущих, чтоб вновь переродившись, осуществить свой план коварный. Осознал тогда князь новоявленный, что он и есть Эдо — его предок, и жизнь забила ключом. Радость и смех дерзкий зазвучал в саду князя жёлтого.

Села, супруга его, услышав шум, вышла в сад. На Буяне в те поры правил князь Алеан, потомок Лета, который прожил на удивление долгую и интересную жизнь, пронеся в себе часть Духа Землюшки Малой [9] , что и по сей день, словно витал где-то неподалёку, ожидая исполнить своё предназначение.

Две фигуры золотые так и стояли подле причала — мужская да женская, Ерем да Всела. И люди складывали легенды о них и небылицы разные — про змея в саду ирийском и про яблочко с дерева запретного. Алеан был уже не молод — пятьдесят летов минуло с момента как появился он на свет, но выглядел, словно добрый молодец и супругой не обзавёлся, всё не лежала душа у него ни к одной из девиц красных.

Ты узнаешь о причинах истных и героях великих, что уберегли роды наши от гибели лютой. Поймёшь, как возрождалась жизнь на Земле-Матушке и как воспитывались правители великие. Ярило уж скрылось за высокими деревами, и сумерки медленно вступали в свои права. Вот так когда-то зимой в избе, как две капли воды похожей на эту, я родился на свет. И волхв Владимир нарёк меня Егором. Да видел он судьбу мою, наперёд заглядывая,— всё ж кое-что поменялось в его пророчествах. Отходил я в учениках у старика время длинное и теперече, мне, Егору Смирному, уж сорок пять годков стукнуло.

Осветило ярило [12] их земли снова, и пять лун, что окружали Землю ту, засверкали своим великолепием. На каждой из них жизнь своя была разноликая во всём многообразии. Были твари причудливые и растения, и были места заповедные, где прежде нога человека не ступала. Предложил одну из лун тех отец Селы в подарок принять от него князю желтому в знак благодарности за помощь. Согласился тот не мешкая. Послал слуг своих да велел в срок малый [13] возвести хоромы, да схоронить их от глаз посторонних, чтоб были они не хуже чем на Мирград-Земле изнутри, и чтоб никто про то не знал.

Не боится она ни огня, ни меча. Одним из таких людей был Владимир Вещий. Слава ему за деяния добрые и родам нашим древним за мудрость переданную! Владимир знал, что труд, за который взялся он, превышает срок жизни ему отведённой в мире нашем явном. Необходимо было смену взрастить для дела важного, дабы продолжилась запись летописи времён давних, и дошло то знание до людей добрых, кто подмогою станет всем остальным на стыке эпох грядущем. Егор Смирный принял учение Владимира и достойно продолжил дело начатое.

Книга эта есть продолжение летописи первой, что записана была несколько веков назад мудрецом Владимиром Вещим. Великий труд был проделан волхвом Владимиром, дабы начать восстановление были человеческой, которая уже тогда рассеяна была среди мифов и легенд народов разных. Не желали многие самонаречённые князья мира нового, чтоб подчинённые им народы знали правду о предках своих могучих, как впрочем и сейчас. Но не под силу князьям тёмным правду утаить под печатями прочными.

Буря разгулялась в его краях, порушив строения людьми возведённые. Многие полегли под обломками хижин и палат дорогих. Принял князь жёлтый старика без церемоний. Всё как есть выслушал да согласился беде его помочь, но вот взамен кое о чём попросил — не ведал о том никто, окромя них двоих. Направились колесницы огненные на выручку народу купеческому.

Не относилась она к племени жёлтому, а была пришлой, дочь одного из купцов, что объявились во Мирград-Земле [7] не так давно, купца самого богатого из всех и властолюбивого. Жили те торговцы во Землях [8] иных, но во всём на людей походили, да вот скверны побольше было в них — лживыми порой казались и неблагодушными. Торговали златом и каменьями самоцветными да меняли их на вещицы диковинные, а те вещицы продавали в три-дорого в своих землях.

Прочитав её, предложи тому, кому добра желаешь. Летопись поведает тебе о первом потопе всемирном, что весть разнёс о себе в сказаниях народов многих.

Было то время золотое где-то во землях ирийских, что нынче другим именем кличут. Стоял град стольный с высоченными куполами, и жили люди, горести не ведая. Воины взращивались доблестные в том городе и славились умением предвидеть недоброе и побеждать противника даже числом превосходящего. Не носили кольчуг те витязи. Одёжи их были сшиты ладно.

Предостерёг от напасти да взбодрил чуток. Пробудившись поутру, понял я, что настало времечко мне ученика себе отыскать да летопись, начатую Владимиром, продолжить. Нынче весна выдалась тёплая, снега уж сошли, да лёд в речке растаял. Медленно время движется, в круговерть свою затягивая людей и события. Вышел я на крыльцо, а воздух словно застыл — ни одного дуновения ветерка. Так, на ступенях сидючи, и начали приходить ко мне образы. И шаг за шагом в сознании разворачивались в картину цельную, словно вижу всё наяву….

Вот настал час исполнения пророчества, должён был князь жёлтый, как это делалось всеми его предшественниками, открыть оберег от отца ему переданный. После купания в травах, облачился он в одежды и вышел подышать свежим воздухом в сад, где росли причудливые деревья, на вроде тех, что у нас в лесах, да немного стволы их были покривлены, словно не удались они.